О новомученнике Сергие Воскресенском
19 февраля 2014
Сергий родился 29 июля 1890 года в селе Дьяковское (ныне село Коломенское) в семье священника Сергия Воскресенского, служившего настоятелем Иоанно-Предтеченской церкви в селе Дьяковском. При нем была сооружена церковная ограда, уложена мостовая от храма до моста через реку, построена церковноприходская школа, но открыть её не успели – началась революция. В 1907 году Сергий поступил в Перервинское духовное училище, а затем в Московскую духовную семинарию. В 1915-м пришел работать учителем в школу женском Князе-Владимирском монастыре в Подольском уезде. В 1916-м женился на девице Александре, дочери священника Николая Никольского, который служил в Подольске. В том же году Сергей Сергеевич был рукоположен в сан диакона и до 1920 года служил в монастыре.
В 1920 году скончался его отец, и диакон Сергий был рукоположен в сан священника ко храму Иоанна предтечи в селе Дьяковское.
В 1918-м был издан декрет «О регистрации, приеме на учет и охранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц , обществ и учреждений», который послужил поводом для закрытия многих храмов , -в частности, расположенных в селе Коломенское и Дьяковское. В декабре 1923-го храм Иоанна Предтечи был отнят у верующих: поскольку «здание церкви является исключительным памятником архитектуры XVI века и реставрируется на государственные средства…» После закрытия храма отец Сергий перешел служить в храм Казанской иконы Божией Матери в селе Коломенском, Церковный народ любил священника, среди прихожан у него было много доброжелателей. Если надо было крестить или идти срочно причащать, он никому не отказывал. Крестьяне в Коломенском были достаточно обеспечены, они держали большие сады и зарабатывали тем, что продавали ягоды и фрукты на базаре, находившемся тогда на Болотной площади в Москве, неподалёку от Кремля. Чтобы прокормить семью, и отец Сергий вместе крестьянами возил на базар малину, яблоки, вишню.
Большое благочестивое село вблизи Москвы, крестьяне которого жили самостоятельно и в достатке, было для новой власти как бельмо на глазу, Некоторые из сочувствия священнику предупреждали его о начале гонений, в результате которых он может быть арестован, и предлагали уехать, но отец Сергий отказался.
В ночь с 15 на 16 марта 1932 года ОГПУ арестовало отца Сергия и вместе с ним семь крестьян. Первое время их держали в специальном лагере в Царицыне. Отца Сергия и крестьян обвиняли в распространении антисоветских слухов, источником которых являлся 13-летний мальчик. Он рассказывал, что однажды ему пришлось ехать на телеге на овощную базу. Близ Перервы, у местечка, которое называется Иоанн Богослов, ему повстречался неизвестный старик, который попросил его подвезти. Сев на телегу, он дорогой предложил мальчику оглянуться назад в сторону Москвы. Обернувшись, мальчик увидел: по дороге течёт кровь, а над Москвой мчится конница. Старик предложил посмотреть в левую сторону, Там была группа работающих крестьян-единоличников. Он посмотрел направо. Здесь стояли колхозники, одетые в похожие на саваны халаты, а впереди шла толпа с оркестром. Оглянулся кругом мальчик, а старика уже нет…
Вызванный на допрос в ОГПУ, мальчик подтвердил всё виденное. «Что это был за старик, не знаю», - сказал он. «Кто тебя научил распускать подобные слухи?» - спросил следователь. «Никто не учил…»
Конечно, не обошлось без лжесвидетелей. Они показали, что священник «часто ходит к гражданам, по селу делает поборы. Среди верующих говорит, что придёт время, когда народ будут хоронить без отпевания, старые попы умирают, а новых не учат, и проповедовать слово Божие некому. Скоро и у нас под Москвой устроят голодную степь. Всех лучших крестьян советская власть раскулачивает, ссылает…»
Как ни прискорбно, среди тех, кто сдал отца Сергия, оказался и священник Казанской церкви в селе Коломенском Николай Покровский. «Сергея Сергеевича Воскресенского, - показал он на следствии, - знаю с детского возраста. В своей работе мне часто приходилось с ним соприкасаться. Последний, будучи священно служителем , использовал своё положение для антисоветской работы… Осенью 1931 года при подведении итогов хозяйственного года была устроена выставка работы колхозов. Я, проходя по селу Коломенскому с Воскресенским, попросил у него посмотреть выставку, на что последний ответил: «Что там смотреть? Если бы это была собственность крестьян, другое дело, а то всё колхозное, а у крестьян осталась одна голова собственная и та скоро с плеч долой слетит».
20 марта следователь Шишкин допросил отца Сергия. На вопросы следователя священник ответил: «Я и арестованные со мной колхозники вели разговор о высланных кулаках, об их семьях, оставленных в районе, об их материальном состоянии. Я до своего ареста в селении Дьяковском служил в Казанской церкви. Сельсовет Дьяковского в 1929 году произвёл изъятие у меня части имущества – стульев, столов, шкафов… Часть мне была возвращена, часть не возвратили. Я облагался в индивидуальном порядке налогом. По ягода мне дано было твёрдое задание, часть моего дома сельсовет использовал под жительство рабочих овощного комбината… Сдавая ягоды советской власти по твердым ценам, я был лишён получать за сданную продукцию хлеб и промтовары, так как продукты питания приходилось покупать на рынке, платя за них по рыночным ценам. Поселив в моём доме рабочих, меня с семьёй принудили ютится на маленькой площади. Но, несмотря на всё это, я со своей стороны имеющееся у меня недовольство окружающим не передавал и агитацией не занимался. Виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю».
26 марта 1932 года следствие закончили. В обвинительном заключении было написано: «Село Дьяковское в прошлом, как до, так и после революции, являлось кулацким селом, имевшим прямые связи в торговой деятельности с московскими рынками. Это село в прошлом выбрасывало на московские рынки огромное количество овощной и ягодной продукции, и вместе с этим зажиточная часть этого села занималась скупкой товаров в окружающих селениях района, а также завозом из других районов для переработки и последующей реализации на московских рынках. В период проведения мероприятий партии и советской власти в части колхозного строительства деревни село Дьяковское под влиянием кулацко-зажиточной прослойки села оказалось в стороне от колхозной жизни, за исключением некоторой бедняцко-батрацкой части села, которая к организации села приступила в конце 1929 года. В 1930 году село Дьяковское было коллективизировано на 90 процентов. Однако в него с целью разложения и сокрытия своей кулацкой физиономии вошли в подавляющем большинстве элементы кулачества.
В период перевыборов сельсоветов в 1931 году село Дьяковское подвергалось неоднократному переизбранию совета вследствие того, что кулацко-зажиточный элемент всячески старался ввести и поставить у руководства «своих людей», внося дезорганизацию в систему перевыборов, наряду с этим усиленно выступая против кандидатур бедняков-колхозников и коммунистов.
В данное время село коллективизировано на два процента. Планы заготовок селом не выполнены. По поступившим в Ленинское райотделение сведениям, группа из кулацко-зажиточного элемента под руководством местного попа Воскресенского вела антисоветскую агитацию, направленную к срыву мероприятий партии и советской власти, с использованием религиозных предрассудков масс. Руководитель антисоветской группировки, обвиняемый Воскресенский, являясь служителем культа и будучи авторитетом среди верующих, обходя их, внушал им, что организация колхозов убьёт религию и религиозные чувства верующих…»
6 апреля обвиняемых перевезли в Бутырскую тюрьму. 4 августа 1932 года тройка ОГПУ приговорила отца Сергия к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Он был заключён в лагерь на Беломоро-Балтийском канале на станции Медвежья гора. В начале марта следующего года отца Сергия посадили в камеру с уголовниками. Они сняли с него полушубок, затем остальную одежду и выставили на мороз. Не перенеся издевательств, священник Сергий Воскресенский скончался 11 марта 1933 года и был погребён в безвестной могиле.
Определением святейшего Патриарха и Священного синода от 26 декабря 2001 года священник Сергий Воскресенский включён в Собор новомучеников и исповедников Российских XX века.
В 1920 году скончался его отец, и диакон Сергий был рукоположен в сан священника ко храму Иоанна предтечи в селе Дьяковское.
В 1918-м был издан декрет «О регистрации, приеме на учет и охранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц , обществ и учреждений», который послужил поводом для закрытия многих храмов , -в частности, расположенных в селе Коломенское и Дьяковское. В декабре 1923-го храм Иоанна Предтечи был отнят у верующих: поскольку «здание церкви является исключительным памятником архитектуры XVI века и реставрируется на государственные средства…» После закрытия храма отец Сергий перешел служить в храм Казанской иконы Божией Матери в селе Коломенском, Церковный народ любил священника, среди прихожан у него было много доброжелателей. Если надо было крестить или идти срочно причащать, он никому не отказывал. Крестьяне в Коломенском были достаточно обеспечены, они держали большие сады и зарабатывали тем, что продавали ягоды и фрукты на базаре, находившемся тогда на Болотной площади в Москве, неподалёку от Кремля. Чтобы прокормить семью, и отец Сергий вместе крестьянами возил на базар малину, яблоки, вишню.
Большое благочестивое село вблизи Москвы, крестьяне которого жили самостоятельно и в достатке, было для новой власти как бельмо на глазу, Некоторые из сочувствия священнику предупреждали его о начале гонений, в результате которых он может быть арестован, и предлагали уехать, но отец Сергий отказался.
В ночь с 15 на 16 марта 1932 года ОГПУ арестовало отца Сергия и вместе с ним семь крестьян. Первое время их держали в специальном лагере в Царицыне. Отца Сергия и крестьян обвиняли в распространении антисоветских слухов, источником которых являлся 13-летний мальчик. Он рассказывал, что однажды ему пришлось ехать на телеге на овощную базу. Близ Перервы, у местечка, которое называется Иоанн Богослов, ему повстречался неизвестный старик, который попросил его подвезти. Сев на телегу, он дорогой предложил мальчику оглянуться назад в сторону Москвы. Обернувшись, мальчик увидел: по дороге течёт кровь, а над Москвой мчится конница. Старик предложил посмотреть в левую сторону, Там была группа работающих крестьян-единоличников. Он посмотрел направо. Здесь стояли колхозники, одетые в похожие на саваны халаты, а впереди шла толпа с оркестром. Оглянулся кругом мальчик, а старика уже нет…
Вызванный на допрос в ОГПУ, мальчик подтвердил всё виденное. «Что это был за старик, не знаю», - сказал он. «Кто тебя научил распускать подобные слухи?» - спросил следователь. «Никто не учил…»
Конечно, не обошлось без лжесвидетелей. Они показали, что священник «часто ходит к гражданам, по селу делает поборы. Среди верующих говорит, что придёт время, когда народ будут хоронить без отпевания, старые попы умирают, а новых не учат, и проповедовать слово Божие некому. Скоро и у нас под Москвой устроят голодную степь. Всех лучших крестьян советская власть раскулачивает, ссылает…»
Как ни прискорбно, среди тех, кто сдал отца Сергия, оказался и священник Казанской церкви в селе Коломенском Николай Покровский. «Сергея Сергеевича Воскресенского, - показал он на следствии, - знаю с детского возраста. В своей работе мне часто приходилось с ним соприкасаться. Последний, будучи священно служителем , использовал своё положение для антисоветской работы… Осенью 1931 года при подведении итогов хозяйственного года была устроена выставка работы колхозов. Я, проходя по селу Коломенскому с Воскресенским, попросил у него посмотреть выставку, на что последний ответил: «Что там смотреть? Если бы это была собственность крестьян, другое дело, а то всё колхозное, а у крестьян осталась одна голова собственная и та скоро с плеч долой слетит».
20 марта следователь Шишкин допросил отца Сергия. На вопросы следователя священник ответил: «Я и арестованные со мной колхозники вели разговор о высланных кулаках, об их семьях, оставленных в районе, об их материальном состоянии. Я до своего ареста в селении Дьяковском служил в Казанской церкви. Сельсовет Дьяковского в 1929 году произвёл изъятие у меня части имущества – стульев, столов, шкафов… Часть мне была возвращена, часть не возвратили. Я облагался в индивидуальном порядке налогом. По ягода мне дано было твёрдое задание, часть моего дома сельсовет использовал под жительство рабочих овощного комбината… Сдавая ягоды советской власти по твердым ценам, я был лишён получать за сданную продукцию хлеб и промтовары, так как продукты питания приходилось покупать на рынке, платя за них по рыночным ценам. Поселив в моём доме рабочих, меня с семьёй принудили ютится на маленькой площади. Но, несмотря на всё это, я со своей стороны имеющееся у меня недовольство окружающим не передавал и агитацией не занимался. Виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю».
26 марта 1932 года следствие закончили. В обвинительном заключении было написано: «Село Дьяковское в прошлом, как до, так и после революции, являлось кулацким селом, имевшим прямые связи в торговой деятельности с московскими рынками. Это село в прошлом выбрасывало на московские рынки огромное количество овощной и ягодной продукции, и вместе с этим зажиточная часть этого села занималась скупкой товаров в окружающих селениях района, а также завозом из других районов для переработки и последующей реализации на московских рынках. В период проведения мероприятий партии и советской власти в части колхозного строительства деревни село Дьяковское под влиянием кулацко-зажиточной прослойки села оказалось в стороне от колхозной жизни, за исключением некоторой бедняцко-батрацкой части села, которая к организации села приступила в конце 1929 года. В 1930 году село Дьяковское было коллективизировано на 90 процентов. Однако в него с целью разложения и сокрытия своей кулацкой физиономии вошли в подавляющем большинстве элементы кулачества.
В период перевыборов сельсоветов в 1931 году село Дьяковское подвергалось неоднократному переизбранию совета вследствие того, что кулацко-зажиточный элемент всячески старался ввести и поставить у руководства «своих людей», внося дезорганизацию в систему перевыборов, наряду с этим усиленно выступая против кандидатур бедняков-колхозников и коммунистов.
В данное время село коллективизировано на два процента. Планы заготовок селом не выполнены. По поступившим в Ленинское райотделение сведениям, группа из кулацко-зажиточного элемента под руководством местного попа Воскресенского вела антисоветскую агитацию, направленную к срыву мероприятий партии и советской власти, с использованием религиозных предрассудков масс. Руководитель антисоветской группировки, обвиняемый Воскресенский, являясь служителем культа и будучи авторитетом среди верующих, обходя их, внушал им, что организация колхозов убьёт религию и религиозные чувства верующих…»
6 апреля обвиняемых перевезли в Бутырскую тюрьму. 4 августа 1932 года тройка ОГПУ приговорила отца Сергия к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Он был заключён в лагерь на Беломоро-Балтийском канале на станции Медвежья гора. В начале марта следующего года отца Сергия посадили в камеру с уголовниками. Они сняли с него полушубок, затем остальную одежду и выставили на мороз. Не перенеся издевательств, священник Сергий Воскресенский скончался 11 марта 1933 года и был погребён в безвестной могиле.
Определением святейшего Патриарха и Священного синода от 26 декабря 2001 года священник Сергий Воскресенский включён в Собор новомучеников и исповедников Российских XX века.
